Одна из крупнейших техногенных катастроф в истории человечества – авария на Чернобыльской атомной электростанции – произошла 37 лет назад. Год назад события на ЧАЭС вновь взволновали мир: станция больше месяца была захвачена российскими войсками.
Атомные электростанции пользуются особой защитой в соответствии с международным гуманитарным правом, поэтому захват АЭС в прошлом году стал беспрецедентным событием, создавшим угрозу нового ЧП.
В настоящее время МАГАТЭ располагает постоянными представительствами на всех украинских АЭС, в том числе и на Чернобыльской, и разрабатывает новые протоколы безопасности для атомных станций. Сотрудники ЧАЭС рассказали Службе новостей ООН о двух самых сложных периодах в истории станции: аварии, вошедшей в историю, и о последствиях событий прошлого года.
В день аварии
«Я вышел на работу утром 26-го апреля, как раз в день аварии, – рассказывает Евгений Яшин, в 1986-м - начальник смены химического цеха ЧАЭС. – О том, что на станции что-то произошло, мы узнали еще ночью. Слухи были самые разные.
Моя смена начиналась в восемь утра, а к семи сотрудники станции уже собрались на остановке автобуса, чтобы ехать на работу. Все говорили о том, что взорвалась система аварийного охлаждения реактора. Но, проезжая мимо четвертого энергоблока (маршрут нашего автобуса пролегал как раз так, что мы могли хорошо его видеть из окна), нам стало понятно, что произошла авария гораздо серьезнее, чем предполагалось, – стена реактора полностью вывалилась и виднелось зарево, как в сталелитейной печи.
Евгений Яшин, физхимик по специальности, (справа) пришел работать на ЧАЭС в 1977 году
Мы приступили к действиям незамедлительно. Масштаб аварии не был оценен, команды поступали самые различные, ведь алгоритм действий для таких случаев нигде не был прописан, не подразумевалось, что такое может случиться с этими реакторами.
Мы подготавливали воду, которой тушили реактор. Сверху, уже сильно загрязненная, она стекала вниз ниже «нулевого уровня» (там были сплошные производственные помещения с оборудованием, которые тянулись под всеми четырьмя энергоблоками и были полностью затоплены). Мы ходили по колено в воде и организовывали откачку. Казалось, воду лили бесконечно, систему запустили на полную мощность, а воды требовалось все больше и больше».
Основная задача химического цеха ЧАЭС, где работал Яшин, заключалась в том, чтобы подготовить воду (системы АЭС работают на обессоленной воде), принять радиоактивные жидкие отходы, хранить их и перерабатывать.
«Если сравнить это с организмом человека, то это как кровеносная систем, – продолжает Евгений Яшин. – Химический цех готовит и поддерживает эту систему, контролирует ее. У нас был большой цех, работало около 300 человек.
27 апреля эвакуировали жителей Припяти. Тогда выехала и часть персонала станции, поэтому те, кто остался, работали и за себя, и за того парня. В это время в городе к домам подходили автобусы, загружали людей и увозили. Мы потом разыскивали свои семьи. Ведь связи такой, как сейчас, тогда не было. Родные не могли позвонить нам и предупредить, обсудить маршрут эвакуации. Я свою семью потом нашел в Житомирской области.
«Коллег осталось очень мало…»
В начале мая у нас (тех, кто работал на станции в те дни) начались изменения состава крови, и часть персонала вывезли. Потом медики отслеживали у сотрудников показатели крови, кого-то выводили из зоны на время передохнуть, чтоб человек совсем не сгорел. Последствия на своем здоровье я ощущаю и сейчас – онкология и прочее. В живых осталось уже очень мало моих коллег. Удивляюсь, что до сих пор сам жив, мне ведь 76 лет».
Евгений Яшин, физхимик по специальности, пришел работать на ЧАЭС в 1977 году:
«Мне был тогда 31 год, а когда случилась авария – 40. Вначале жили с семьей в Чернобыле, а после переехали в Припять. Супруга также работала на станции –лаборантом в химическом цехе. А познакомились мы вообще в Сибири» Евгений Яшин
ГСП «Чернобыльская АЭС»
Евгений говорит, до сих пор идут споры о том, кто в большей степени виновен в том, что произошла эта авария – те, кто эксплуатировал, или же те, кто проектировал реактор:
«Я уверен на 100 процентов, что проектировщики не могли запрограммировать возможность такой аварии, не могли предусмотреть в проекте, что при таких действиях с таким оборудованием возможно такое развитие событий. Персонал станции принял все меры для того, чтобы локализовать последствия аварии, а предотвратить ее он не мог. Вообще, тяжело через 37 лет вспомнить все детали, тяжело вспоминать всех…» Евгений Яшин
26-го апреля в городе Славутич, жители которого обеспечивают сейчас работу ЧАЭС, есть традиция – собираться у памятника чернобыльцам, ставить свечи и вспоминать о тех трагических событиях.
Новая угроза
«Год назад, когда ЧАЭС была захвачена российскими войсками, подумал о том, что неисповедимы пути господни. Там ведь хранится и отработанное топливо, и тысячи тонн радиоактивных отходов. Был риск принести очень большой вред. Это была бы тоже авария планетарного масштаба» Евгений Яшин
Сейчас на ЧАЭС работает инженером внучка Евгения Яшина. «Татьяна начинала тоже в химическом цехе лаборантом, а сейчас она в цехе по обращению с отработанным ядерным топливом. Работа ей нравится. Правда, – сетует Евгений, – сейчас сильно изменились условия труда – ощущаются последствия оккупации Славутича и ЧАЭС. Сотрудники вынуждены работать вахтовым методом, как в 1986-м».
Год после оккупации
Даже сейчас – спустя год после оккупации территории станции – сотрудникам ЧАЭС проблематично добраться на работу. Раньше они ездили на электричке, путь на станцию всегда занимал до 45 минут – из города Славутича, где живет основная часть персонала. Но железнодорожные пути, которые проходили через Беларусь, были взорваны в момент начала полномасштабной войны, утром 24 февраля 2022 года. И сейчас сотрудникам приходится добираться на станцию автобусами – преодолевая около 350 километров в одну сторону. Поэтому они и перешли на вахтовый метод: работают целую неделю, пребывая весь срок в зоне отчуждения.
«Мы сейчас работаем как в 86-м году: я вот только сейчас прибыл на вахту и буду здесь до следующего понедельника. Мы переделали наши офисные помещения в места вахтового отдыха, что-то типа хостелов, сделали душевые, установили стиральные машины. Радиационный контроль значительно усилили, проводим его ежедневно – в связи с тем, что люди все время живут вблизи от станции» Заместитель главного инженера по технической безопасности ЧАЭС Александр Новиков
ГСП «Чернобыльская АЭС»
Эксперты МАГАТЭ на украинских АЭС
Вместе с сотрудниками ЧАЭС сейчас на станции сейчас постоянно присутствуют и инспекторы МАГАТЭ.
«МАГАТЭ приняло нестандартное решение – организовать постоянные представительства. Если раньше инспекторы приезжали и, допустим, в течение нескольких дней или недель проводили инспекцию и уезжали, то сейчас представители МАГАТЭ живут вместе с нашим персоналом, проводят свою инспекционную деятельность, не уезжая со станции. Это уникальный опыт, я не помню такого в истории этой международной организации. Каждое утро они посещают наши совещания, знакомятся с текущей обстановкой, с изменениями в технологических процессах. То есть, они полностью в курсе всех дел. Ведь один из наших главных принципов взаимодействия с МАГАТЭ – это прозрачность. Обязательно два инспектора (инспектор должен быть всегда не один, а минимум два – для того, чтобы оценка была максимально независимая и объективная) постоянно находятся на станции две-три недели. Потом происходит их ротация, на ЧАЭС таких было уже пять. Инспекторы МАГАТЭ пребывают на станции в тех же условиях, что и персонал АЭС, – они для всех равные» Александр Новиков
«В истории человечества до недавних пор не было захвата ядерных объектов, таких как АЭС. Впервые это случилось с Чернобыльской станцией, а потом с Запорожской. Если ЧАЭС была освобождена, то Запорожская до сих пор остается захваченной. Понятно, что когда государство теряет контроль над такими объектами, не может провести инспекцию, то приходится обращаться к мировому сообществу за поддержкой» Александр Новиков
Фото МАГАТЭ/Д.Сачетти Заброшенные здания в Припяти, в двух километрах от ЧАЭС
Ядерная безопасность: новые подходы
За 70 лет своего существования МАГАТЭ еще не сталкивалось с необходимостью контроля за безопасностью ядерных объектов, находящихся в эпицентре военных действий такой высокой интенсивности. Основной задачей агентства всегда было обеспечение ядерной и физической безопасности атомных объектов. Теперь же, по словам главы Агентства Рафаэля Гросси, «пришло время реагирования на кризисы».
Какие подходы тут возможны – представители разных стран мира (в том числе и Украины) обсуждали недавно в Вене, в штаб-квартире МАГАТЭ.
Александр Новиков, который представлял ЧАЭС в составе украинской делегации, рассказывает:
«Я слышал многие доклады, и не было из них ни одного, где бы ни упоминалась война России против Украины и ни возникал вопрос – как обеспечить безопасность в таких ситуациях, которые происходят сейчас в нашей стране. Ведь любой инцидент, к примеру, на Запорожской станции, может привести к последствиям, которые ощутят на всей европейской части континента; там работает шесть энергоблоков, это самая крупная АЭС в Европе. Нельзя захватывать ядерные объекты! Зона вокруг атомных электростанций должна быть демилитаризована!» Александр Новиков
Новый подход к обеспечению безопасности
Несмотря на все проблемы (от техногенных катастроф, которые происходили, – до беспрецедентных случаев захвата АЭС), именно за атомной энергетикой будущее, уверен собеседник Службы новостей ООН.
«Потребление электричества в мире все время растет. В Украине половина всей электроэнергии вырабатывается атомными электростанциями, а во Франции, к примеру, – 80 процентов. Как бы ни парадоксально звучали эти слова после Чернобыля и Фукусимы, но АЭС – один из самых безопасных производителей электроэнергии. При нормальной эксплуатации, отсутствии аварий и инцидентов – это еще и наиболее чистый источник. Новые типы реакторов – надежные и управляемые. Развитие атомной энергетики – наиболее перспективный путь. Нужен лишь новый подход к обеспечению безопасности» Александр Новиков